Книга Руфь, 1-я глава:

В те дни, когда управляли судьи, случился голод на земле… (Руф. 1:1).

До этого мы ничего не знали о голоде. Мы видим одно маленькое место в Израиле – Вифлеем. Маленький город Вифлеем. И на той земле, как мы узнаем в самом начале книги, оказывается, был голод. Из-за идолопоклонства Господь обещал послать голод на землю Израиля. И это было время, когда народ Израиля был наказан, потому что отвернулся от Господа. И вот мы оказываемся возле Вифлеема, мы стоим у ворот Вифлеема и видим голод – есть нечего. И народ умирает от голода.

…И пошел один человек из Вифлеема Иудейского со своею женою и двумя сыновьями своими жить на полях Моавитских (Руф. 1:1).

Наступило трудное время, и человек, в общем-то богобоязненный, был вынужден уйти в Моав. Раньше Израиль уходил в Египет, а здесь он пошел в Моав, на поля Моавитские. Видимо, хорошие там поля были.

Имя человека того Елимелех, имя жены его Ноеминь, а имена двух сынов его Махлон и Хилеон; они были Ефрафяне из Вифлеема Иудейского. И пришли они на поля Моавитские и остались там (Руф. 1:2).

В трудное время человек всегда хочет найти возможность выжить. И он сам порою решает, где и как он будет выживать. Как ни странно, люди очень хорошо знают, как найти место, где вроде бы должно быть хорошо. Можно услышать слухи и решить, что на полях Моавитских будет хорошо, там вы останетесь живы. И можно глубоко ошибиться, потому что жизнь находится в руках Господа. И тот, кто обращается к Господу, даже не уходя никуда, не останется без Его заботы, без Его внимания.

Эта семья надеялась выжить на полях язычников, на полях людей, которые поклоняются и воздают славу иным богам, когда засевают свои поля. Они молятся своим богам, посвящают им свой урожай, который на этих полях вырастет. И Израильская семья – муж, жена и двое сыновей – отправилась на поля Моавитские, уверенная, что там они точно выживут. Прекрасная семья, два сына – продолжатели рода. И каждый на их месте думал бы, что впереди еще внуки, правнуки, род разрастется, потому что есть два сына, род не исчезнет. И Ноеминь, я думаю, была счастлива, что рядом с нею были ее мужчины, ее опора, потому что на то время женщины на пенсию не уходили. Женщина в Израиле, если оставалась одна, не погибла бы, но какие законы были у язычников – нам неизвестно.

Пришла трудная ситуация, и Ноеминь вместе со своим мужем решают, что лучше всего будет справиться с этой проблемой на стороне, в другой стране, потому что сводки новостей говорили о том, что в той стране течет молоко и мед, на полях зазывно мычат коровки, значит, молоко будет, мясо будет, все будет. Ноеминь с мужем уверены, что надо просто эмигрировать в другую страну – и там все будет прекрасно. Но что происходит дальше?

И умер Елимелех, муж Ноемини, и осталась она с двумя сыновьями своими (Руф. 1:3).

Ну, допустим, умер муж, еще не так страшно, потому что есть сыновья. Не сказано, почему он умер, по какой причине. Это могло быть все что угодно, Господь нам не рассказывает, что там произошло. Пошло время.

Они взяли себе жен из Моавитянок, имя одной Орфа, а имя другой Руфь, и жили там около десяти лет. Но потом и оба сына ее, Махлон и Хилеон, умерли, и осталась та женщина после обоих своих сыновей и после мужа своего. И встала она со снохами своими и пошла обратно с полей Моавитских, ибо услышала на полях Моавитских, что Бог посетил народ Свой и дал им хлеб (Руф. 1:4–6).

Вот что это за время такое было? Если Бог посетил народ Свой и дал хлеб, значит, что-то произошло. Мы не знаем, какие это были времена. Возможно, это были времена Гедеона, или это было время Самсона, но Господь благословил и дал хлеб народу – значит, народ начал обращаться к Господу, и Господь помиловал его.

И вышла она из того места, в котором жила, и обе снохи ее с нею. Когда они шли по дороге, возвращаясь в землю Иудейскую, Ноеминь сказала двум снохам своим: пойдите, возвратитесь каждая в дом матери своей; да сотворит Господь с вами милость, как вы поступали с умершими и со мною! Да даст вам Господь, чтобы вы нашли пристанище каждая в доме своего мужа! И поцеловала их. Но они подняли вопль и плакали и сказали: нет, мы с тобою возвратимся к народу твоему.

Ноеминь же сказала: возвратитесь, дочери мои; зачем вам идти со мною? Разве еще есть у меня сыновья в моем чреве, которые были бы вам мужьями? Возвратитесь, дочери мои, пойдите, ибо я уже стара, чтоб быть замужем. Да если б я и сказала: «есть мне еще надежда», и даже если бы я сию же ночь была с мужем и потом родила сыновей, – то можно ли вам ждать, пока они выросли бы? можно ли вам медлить и не выходить замуж? Нет, дочери мои, я весьма сокрушаюсь о вас, ибо рука Господня постигла меня.

Они подняли вопль и опять стали плакать. И Орфа простилась со свекровью своею, а Руфь осталась с нею. Ноеминь сказала Руфи: вот, невестка твоя возвратилась к народу своему и к своим богам; возвратись и ты вслед за невесткою твоею.

Но Руфь сказала: не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог – моим Богом (Руф. 1:7–16).

Насколько важно бывает проверить тех людей, которые пошли вместе с тобою. Насколько важно предложить человеку уйти, если он этого желает. Господь три раза дал возможность Ноемини испытать своих невесток. И на третий раз одна из невесток сдалась, потому что ее желание было не настолько сильным. Были сомнения, к тому же эта женщина, возможно, хотела выйти замуж, а у Израиля на то время были свои законы на этот счет. И Ноеминь говорит: «У меня нет больше сыновей, кто мог бы восстановить род, кто мог бы стать вам мужем, чтобы продолжить имя ваших мужей, чтобы восстановить их семя».

Обратите внимание, пожалуйста, какое было мышление у людей того времени. Ноеминь, потеряв своих сыновей и имея невесток, по закону могла бы, если бы у нее была такая возможность, предложить им еще выйти замуж, допустим, за других своих сыновей. У нее было правильное мышление. Представьте себе, какая бы современная мать, имеющая трех сыновей, потеряв сына, сказала невестке: «Все нормально, у меня еще есть два сына, средний на тебе женится, чтобы восстановить семя старшего брата». Где-нибудь такое вы видели? В наше время это вообще какое-то безумие. Но Израиль очень ревностно заботился о семени, которое шло из поколения в поколение. Они хранили это семя, потому что относились к своему роду как к тому, что надо восстановить.

И вот, казалось бы, род прекратил свое существование, Ноеминь, которая знала закон, была уверена, что это Господь наказывает ее. Я рассказываю вам, чтобы вы поняли, в каком положении она находилась. В чужой стране, пенсии нет. На самом деле ей, может быть, не больше сорока лет было, а то и меньше, потому что в Израиле выходили замуж очень рано – лет в двенадцать. И вот она уже как старушка, это была уже женщина в возрасте. На ее глазах род неожиданно разрушился. Она осталась с двумя невестками, которых нужно тоже пристроить куда-то. Представьте себе, она отправилась в Моав с тремя мужчинами, а из Моава возвращается в Израиль с двумя язычницами, женщинами. А вы знаете, что это такое? Их там никто не примет, этих язычниц, и они будут для Израиля как ничто, их нигде не будут принимать. Эти две женщины в Израиле будут язычницами, которые не будут иметь никаких прав. Никто на них не имеет права жениться, никто не имеет права иметь с ними какие-либо отношения, то есть они будут там просто пришелицами. Господь сказал заботиться о пришельцах, но они не могли войти в общество Господне.

И вот Ноеминь в таком состоянии. Насколько я вижу, эта женщина хорошо знала закон. Она все прекрасно знала и понимала. Услышав, что в Израиле есть хлеб, она думает о том, чтобы вернуться. И у нее была единственная надежда – стать нищими. Я вам сейчас покажу, как это выглядело:

И где ты умрешь, там и я умру и погребена буду; пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою. Ноеминь, видя, что она твердо решилась идти с нею, перестала уговаривать ее. И шли обе они, доколе не пришли в Вифлеем. Когда пришли они в Вифлеем, весь город пришел в движение от них, и говорили: это Ноеминь? Она сказала им: не называйте меня Ноеминью, а называйте меня Марою, потому что Вседержитель послал мне великую горесть (Руф. 1:17–20).

Была приятная – стала горькая. Горькая жизнь у этой женщины.

Я вышла отсюда с достатком, а возвратил меня Господь с пустыми руками… (Руф. 1:21).

Она стала нищей.

…зачем называть меня Ноеминью, когда Господь заставил меня страдать, и Вседержитель послал мне несчастье? (Руф. 1:21)

Ноеминь хорошо знала закон и понимала, что будущего нет. Она посмотрела на все, что произошло с нею, и вывод напрашивался только один: у меня нет будущего, единственное, что я могу сделать, – это возвратиться на родину в надежде, что Господь хоть как-то помилует, потому что Он помиловал народ мой, Он посетил землю мою, и вполне возможно, что мне удастся хотя бы колосья подбирать. Вы помните, в будущем она научила Руфь именно так поступать. Почему? Потому что так было позволено по закону. Она действовала по закону. Абсолютно все, что говорит Ноеминь, соответствует закону. Она прекрасно понимает, какими бывают последствия в соответствии с законом, и понимает, что Господь ее оставил, что теперь у нее будет горькая судьба, будущего нет, потому что они виноваты. Она была с достатком, а теперь нищая.

У Ноемини был родственник по мужу ее, человек весьма знатный, из племени Елимелехова, имя ему Вооз. И сказала Руфь Моавитянка Ноемини: пойду я на поле и буду подбирать колосья по следам того, у кого найду благоволение. Она сказала ей: пойди, дочь моя (Руф. 2:1, 2).

Если вы знаете закон, то в законе сказано, что необходимо позволять нищим подбирать колосья. Господь сказал о том, чтобы человек, имеющий поле, не обирал его настолько чисто, чтобы у нищих не было возможности собрать себе колосьев. Он заповедал, чтобы при сборе урожая оставлялись колосья сироте, вдове и нищим, чтобы у них была возможность собрать после уборки урожая то, что останется. И Руфь предлагает пойти собирать колосья, она предложила это, и Ноеминь одобрила.

Она пошла, и пришла, и подбирала в поле колосья позади жнецов… (Руф. 2:3).

Она не могла поступить иначе, не должна была подходить близко к жнецам, потому что всякий, кто к ней прикоснется, будет осквернен. Но тем не менее она была вдовой израильтянина и посвятила свою жизнь Богу, Которому поклонялся ее муж. Она сказала: «Бог твой будет и моим Богом». Руфь пришла как язычница в общество Господне – ну пришла, мало ли кто пришел. Но она пришла с определенным сердцем. Эта женщина удивительна, потому что она стала делать то, что соответствует закону Божьему, тому закону, который получил Израиль от Господа. Она стала поступать по этому закону.

И вот, Вооз пришел из Вифлеема и сказал жнецам: Господь с вами! Они сказали ему: да благословит тебя Господь! И сказал Вооз слуге своему, приставленному к жнецам: чья это молодая женщина? Слуга, приставленный к жнецам, отвечал и сказал: эта молодая женщина – Моавитянка… (Руф. 2:4–6).

На этом, по идее, можно было бы и закончить, но...

…пришедшая с Ноеминью с полей Моавитских; она сказала: «буду я подбирать и собирать между снопами позади жнецов»; и пришла, и находится здесь с самого утра доселе; мало бывает она дома. И сказал Вооз Руфи: послушай, дочь моя, не ходи подбирать на другом поле и не переходи отсюда, но будь здесь с моими служанками (Руф. 2:6–8).

Она нашла благоволение в очах Вооза, господина этого поля.

Пусть в глазах твоих будет то поле, где они жнут, и ходи за ними; вот, я приказал слугам моим не трогать тебя; когда захочешь пить, иди к сосудам и пей, откуда черпают слуги мои. Она пала на лицо свое и поклонилась до земли и сказала ему: чем снискала я в глазах твоих милость, что ты принимаешь меня, хотя я и чужеземка? (Руф. 2:9, 10)

Как тяжело было Руфи. Но мы видим ее сердце, способное быстро склониться до земли. Удивительное сердце, которое Господь нашел где-то на полях Моавитских, и Он не оставил это сердце, Он привел к нему Ноеминь. Господь забрал у нее всех мужчин, чтобы создать ситуацию, через которую Руфь прилепилась бы к Ноемини, была рядом с нею, потому что у нее необыкновенное сердце. И Господь не нашел в Израиле такого сердца, но нашел его у язычников, чтобы оно было частью родословной Иисуса, именно такое сердце было нужно. И это было сердце Руфи. Ей нужно было принять участие в родословной Иисуса и влить свое смиренное сердце в тот сосуд, который родится в будущем. Такая удивительная женщина, с таким характером… Откуда она такая взялась у язычников, в доме, где поклонялись не пойми кому, где служили иным богам? Согласитесь, что ее сердце похоже на сердце Раав блудницы. Она усмотрела Господа. Ее сердце настолько сильно схватилось за Господа, Он привлек ее больше всего. Ее сердце отозвалось на то, что дал Господь Израилю. И законы Израиля были ей по сердцу, она их соблюдала.

Вооз отвечал и сказал ей: мне сказано все, что сделала ты для свекрови своей по смерти мужа твоего, что ты оставила твоего отца и твою мать и твою родину и пришла к народу, которого ты не знала вчера и третьего дня; да воздаст Господь за это дело твое, и да будет тебе полная награда от Господа Бога Израилева, к Которому ты пришла, чтоб успокоиться под Его крылами! (Руф. 2:11, 12)

Ну кого не затронет эта фраза? И мы как язычники пришли к Господу. Кем Он является для вас? Как относитесь вы к Нему? И есть ли какое-то дело, за которое Господь может воздать вам? Это все может жить в вашем сердце, чтобы однажды вы могли услышать: «Да будет тебе награда от Господа Бога Израилева, к Которому ты пришел, чтобы успокоиться под Его крылами».

Она сказала: да буду я в милости пред очами твоими, господин мой! Ты утешил меня и говорил по сердцу рабы твоей, между тем как я не стою ни одной из рабынь твоих. И сказал ей Вооз: время обеда; приди сюда и ешь хлеб и обмакивай кусок твой в уксус. И села она возле жнецов. Он подал ей хлеба; она ела, наелась, и еще осталось. И встала, чтобы подбирать. Вооз дал приказ слугам своим, сказав: пусть подбирает она и между снопами, и не обижайте ее; да и от снопов откидывайте ей и оставляйте, пусть она подбирает, и не браните ее (Руф. 2:13–16).

А они имели право ее бранить. Она язычница, и Руфь прекрасно это знала, поэтому она упала перед Воозом, услышав такие слова. Она не ожидала таких слов, но ей очень хотелось бы их услышать. Она была готова к тому, что ее будут ругать, что ее будут проклинать, что ей не будут ничего давать, будут бить по рукам и, вполне возможно, что она останется голодной, потому что не имеет права входить в народ Божий. Она может быть нищей или кем угодно, но в любом случае ее там не примут. Возможно, она уже наслушалась проклятий в свой адрес на других полях.

Так подбирала она на поле до вечера и вымолотила собранное, и вышло около ефы ячменя. Взяв это, она пошла в город, и свекровь ее увидела, что она набрала. И вынула Руфь из пазухи своей и дала ей то, что оставила, наевшись сама. И сказала ей свекровь ее: где ты собирала сегодня и где работала? да будет благословен принявший тебя! Руфь объявила свекрови своей, у кого она работала, и сказала: человеку тому, у которого я сегодня работала, имя Вооз.

И сказала Ноеминь снохе своей: благословен он от Господа за то, что не лишил милости своей ни живых, ни мертвых! И сказала ей Ноеминь: человек этот близок к нам; он из наших родственников. Руфь Моавитянка сказала: он даже сказал мне: будь с моими служанками, доколе не докончат они жатвы моей. И сказала Ноеминь снохе своей Руфи: хорошо, дочь моя, что ты будешь ходить со служанками его, и не будут оскорблять тебя на другом поле. Так была она со служанками Воозовыми и подбирала колосья, доколе не кончилась жатва ячменя и жатва пшеницы, и жила у свекрови своей. 

И сказала ей Ноеминь, свекровь ее: дочь моя, не поискать ли тебе пристанища, чтобы тебе хорошо было? Вот, Вооз, со служанками которого ты была, родственник наш; вот, он в эту ночь веет на гумне ячмень; умойся, помажься, надень на себя нарядные одежды твои и пойди на гумно, но не показывайся ему, доколе не кончит есть и пить; когда же он ляжет спать, узнай место, где он ляжет; тогда придешь и откроешь у ног его и ляжешь; он скажет тебе, что тебе делать. Руфь сказала ей: сделаю все, что ты сказала мне. И пошла на гумно и сделала все так, как приказывала ей свекровь ее (Руф. 2:17–3:6).

У этой женщины было удивительное послушание, правда? Я надеюсь, вы понимаете, на что она согласилась? Я думаю, что нет. Она согласилась лечь с чужим мужчиной в постель, под одним одеялом, но у ног. Вы знаете, что ей грозило? Смерть. Ее бы побили просто камнями как блудницу. Это был смиреннейший поступок. Она практически была, как Есфирь, которая послушалась своего дядю и пошла к царю. С таким же сердцем. Она послушалась, не стала говорить: «Дорогая свекровь, ты что, смерти моей захотела? Тебе, наверное, надоело со мной жить, и ты решила от меня избавиться». Но она согласилась. Посмотрим, что дальше произошло.

Вооз наелся и напился, и развеселил сердце свое, и пошел и лег спать подле скирда. И она пришла тихонько, открыла у ног его и легла. В полночь он содрогнулся… (Руф. 3:7, 8).

Видимо, чуть-чуть протрезвел, решил повернуться на бок, вытянул ножки, потянулся – мамочки, там что-то в ногах – и содрогнулся. Вы представьте себе, Вооз тоже был человеком праведным, между прочим. Он был богобоязненным человеком. И вдруг он почувствовал что-то мягкое у ног и содрогнулся, возможно, от мысли, кто это к нему лег.

В полночь он содрогнулся, приподнялся, и вот, у ног его лежит женщина. И сказал ей Вооз: кто ты? Она сказала: я Руфь… (Руф. 3:8, 9).

Тогда не было фонарей на улице, поэтому была кромешная тьма.

Она сказала: я Руфь, раба твоя, простри крыло твое на рабу твою, ибо ты родственник. Вооз сказал: благословенна ты от Господа, дочь моя! это последнее твое доброе дело сделала ты еще лучше прежнего, что ты не пошла искать молодых людей, ни бедных, ни богатых; итак, дочь моя, не бойся, я сделаю тебе все, что ты сказала; ибо у всех ворот народа моего знают, что ты женщина добродетельная (Руф. 3:9–11).

Дело в том, что Руфь имела абсолютное право потребовать от Вооза на себе жениться, именно потребовать. Она могла бы просто прийти, сделать руки в боки и сказать: «Значит так, дорогой родственничек, даю тебе время на размышление два дня. Ты просто обязан восстановить род своего родственника, потому что больше некому». Но Руфь не говорила ему ничего. А когда он очнулся, она в смирении попросила его восстановить семя, попросила у него покрова с огромным смирением. Ей стыдно было просить его, потому что он сам должен был ей это предложить. В те времена женщина не могла жить без покрова, они бы погибли вместе с Ноеминью, для них это было очень серьезно. Родственники у них были, но они не кинулись восстанавливать семя, очередь не выстроилась.

…ты не пошла искать молодых людей, ни бедных, ни богатых (Руф. 3:10).

Она не пошла плести сети, чтобы кому-то понравиться. Видимо, она была красивая женщина и могла с помощью своей красоты просто найти какого-то мужа – хоть кого-то. Но она, зная закон, прекрасно понимала, что нужно восстановить семя по Божьему закону, и Руфь предложила Воозу поступить так, как говорил Господь. Она смиренно предложила ему исполнить Божью волю, и это было по сердцу Воозу.

Хотя и правда, что я родственник, но есть еще родственник ближе меня; переночуй эту ночь; завтра же, если он примет тебя, то хорошо, пусть примет; а если он не захочет принять тебя, то я приму; жив Господь! Спи до утра (Руф. 3:12, 13).

Вооз продолжает оставаться богобоязненным человеком. И то, как он разговаривал с родственником, уже говорит о том, что Руфь ему давно понравилась. Да. Он хотел бы на ней жениться.

И спала она у ног его до утра и встала прежде, нежели могли они распознать друг друга. И сказал Вооз: пусть не знают, что женщина приходила на гумно. И сказал ей: подай верхнюю одежду, которая на тебе, подержи ее. Она держала, и он отмерил ей шесть мер ячменя, и положил на нее, и пошел в город. А Руфь пришла к свекрови своей. Та сказала ей: что, дочь моя? Она пересказала ей все, что сделал ей человек тот. И сказала ей: эти шесть мер ячменя он дал мне и сказал мне: не ходи к свекрови своей с пустыми руками. Та сказала: подожди, дочь моя, доколе не узнаешь, чем кончится дело; ибо человек тот не останется в покое, не кончив сегодня дела.

Вооз вышел к воротам и сидел там. И вот, идет мимо родственник, о котором говорил Вооз. И сказал ему Вооз: зайди сюда и сядь здесь. Тот зашел и сел. Вооз взял десять человек из старейшин города и сказал: сядьте здесь. И они сели. И сказал Вооз родственнику: Ноеминь, возвратившаяся с полей Моавитских, продает часть поля, принадлежащую брату нашему Елимелеху; я решился довести до ушей твоих и сказать: купи при сидящих здесь и при старейшинах народа моего; если хочешь выкупить, выкупай; а если не хочешь выкупить, скажи мне, и я буду знать; ибо кроме тебя некому выкупить; а по тебе я. Тот сказал: я выкупаю (Руф. 3:14–4:4).

Не вопрос. Поле берем. И тут Вооз говорит: «Есть только довесок небольшой». Видали, с чего начал? Если бы ему не понравилась Руфь, если бы эта женщина не была ему по сердцу, вряд ли бы он начал разговор с правильного конца.

Вооз сказал: когда ты купишь поле у Ноемини, то должен купить и у Руфи Моавитянки, жены умершего, и должен взять ее в замужество, чтобы восстановить имя умершего в уделе его. И сказал тот родственник: не могу я взять ее себе, чтобы не расстроить своего удела; прими ее ты, ибо я не могу принять.

Прежде такой был обычай у Израиля при выкупе и при мене для подтверждения какого-либо дела: один снимал сапог свой и давал другому, и это было свидетельством у Израиля. И сказал тот родственник Воозу: купи себе. И снял сапог свой (Руф. 4:5–8).

Нужно было с полем еще и женщину выкупить, и жениться на ней, и семя восстановить, и все остальное. И этому родственнику это дело не понравилось совсем. Но зато понравилось Воозу.

И сказал Вооз старейшинам и всему народу: вы теперь свидетели тому, что я покупаю у Ноемини все Елимелехово и все Хилеоново и Махлоново; также и Руфь Моавитянку, жену Махлонову, беру себе в жену, чтоб оставить имя умершего в уделе его, и чтобы не исчезло имя умершего между братьями его и у ворот местопребывания его: вы сегодня свидетели тому.

И сказал весь народ, который при воротах, и старейшины: мы свидетели; да соделает Господь жену, входящую в дом твой, как Рахиль и как Лию, которые обе устроили дом Израилев; приобретай богатство в Ефрафе, и да славится имя твое в Вифлееме; и да будет дом твой, как дом Фареса, которого родила Фамарь Иуде, от того семени, которое даст тебе Господь от этой молодой женщины.

И взял Вооз Руфь, и она сделалась его женою. И вошел он к ней, и Господь дал ей беременность, и она родила сына. И говорили женщины Ноемини: благословен Господь, что Он не оставил тебя ныне без наследника! И да будет славно имя его в Израиле! Он будет тебе отрадою и питателем в старости твоей, ибо его родила сноха твоя, которая любит тебя, которая для тебя лучше семи сыновей. И взяла Ноеминь дитя сие, и носила его в объятиях своих, и была ему нянькою. Соседки нарекли ему имя и говорили: «у Ноемини родился сын», и нарекли ему имя: Овид. Он отец Иессея, отца Давидова.

И вот род Фаресов: Фарес родил Есрома; Есром родил Арама; Арам родил Аминадава; Аминадав родил Наассона; Наассон родил Салмона; Салмон родил Вооза; Вооз родил Овида; Овид родил Иессея; Иессей родил Давида (Руф. 4:9–22).

Какая интересная история у Ноемини. Женщина, которая сказала: «Зовите меня горькою», которая уже разочаровалась в своей жизни, потеряв двоих сыновей, мужа. У нее осталась только невестка, от которой родился внук, и этот внук стал ей родным. И она уже не просит называть ее Марою, о ней говорят как о Ноемини. Посмотрите, как Господь способен из такой ситуации сотворить чудо, восстановить жизнь человека, который практически похоронил себя, у которого почти ничего не осталось. Насколько Господь способен из такой непростой ситуации вывести человека и прославиться. По молитвам ли Руфи это произошло? Господь видел сердца всех этих людей. И Господь собирал родословную для Своего Сына. Собирался потрясающий характер.

Я хочу, чтобы вы верили всегда: какою бы ни была ваша жизненная ситуация, что бы вам ни рисовали ваши глаза, ваш разум, что бы вам ни говорили люди, как бы вы ни склонялись под тяжестью своего неверия, Господь способен изменить вашу жизнь. Вы даже не догадываетесь о том, как Господь может изменить всю вашу жизнь. И даже если ваша жизнь горькая, Господь может сделать ее воистину сладкой. Она будет как земля, где течет молоко и мед, потому что Господь знает все пути, ведущие к этому. Он может дать вам рядом такого человека, как Руфь, которая способна будет помочь изменить всю вашу жизнь.

Господь благ, Он есть путь, и истина, и жизнь. И если тебе сейчас больно, тяжело и кажется, что ты остался один, у тебя есть надежда, которую зовут Отец, Сын и Дух Святой, и твоя жизнь еще может стать прекрасной, необыкновенной, счастливой, и твои уста еще прославят Господа, они способны будут благодарить Его. И если тебе будет горько в сердце твоем, у тебя есть история Руфи, на которую ты можешь встать, когда будешь молиться, когда будешь разговаривать с Господом. Помни эту историю, и в тяжелый момент скажи себе, что Господь смог помочь Ноемини, и Он изменил жизнь Руфи, потому что она вступила на землю Господа. Ты сейчас находишься в церкви Божьей, на земле Господа, и Господь не оставит тебя, Он видит твое сердце. Да будет у тебя такое же сердце перед Господом, как у Руфи. Да познаешь ты и смирение, и послушание, чтобы угодить Господу, чтобы твое сердце было способно открыть Его сердце.

Мы не можем подойти к Нему, потому что Господь свят, но у каждого из нас есть дар: у вас есть голос, который дал вам Господь. И голосу позволено дойти до сердца Божьего. Ваш голос может коснуться сердца Его. Голос не умрет в присутствии святости Божьей. Если этот голос направлен из вашего сердца, смиренного сердца перед Господом, он дойдет до Него. Вы сможете сказать Господу слово, способное наклонить Его ухо, открыть Его сердце, принять вашу просьбу и послать вам ответ.